Я знал, что наша первая остановка будет в Асмаре, и помнил своих предшественников на этом пути. Первыми были люди ЛЕХИ и ЭЦЕЛя (251 человек), которых вывели в 1944 году из тюрем Латруна и Акко и отправили в лагеря, созданные британцами в Эритрее и Судане. С тех пор время от времени туда ссылали и других бойцов подполья, попадавших в руки британцев. Со мной в самолете было еще шесть или семь подобных "пассажиров" (а через некоторое время я узнал, что мы были десятой группой в том туре высылки). Я испытывал не только гнев и досаду. Я очень опасался за судьбу ЛЕХИ после большой облавы, исчезновения нашего подполья из поля действий, не знал, что с Шуламит и маленьким Яиром. Я не сомневался, что товарищи помогут ей, но с тревогой думал о том, когда мы вновь встретимся и как тогда будет выглядеть Яир. Я надеюсь, что Шуламит еще расскажет о своей жизни в те два года, которые нам суждено было провести в разлуке. Если она это сделает, читателю откроются неизвестные стороны жизни ЛЕХИ - поведение отважных и мудрых женщин, добровольно ушедших в подполье и умевших, как Шуламит, не привлекать к себе никакого внимания и прекрасно выполнять все задания, порученные им.
Дом на улице Адам Ха-Коэн, где мы жили, долгое время оставался под усиленным надзором британской тайной полиции. Наши товарищи быстро поняли это, и дом был выведен из поля действий ЛЕХИ. Никто из подпольщиков к нему не приближался. Почта подполья передала Шуламит письмо от меня, которое было написано буквально перед самой нашей высылкой из Страны, и это было все, и на долгое время. Между нами прервался всякий контакт, и это после того, как мы жили в такой долгой близости и почти не расставались друг с другом больше чем на час-два. Однажды в послеполуденные часы, когда она шла по улице, на ней остановил взгляд британский сыщик. Он узнал ее и поспешил препроводить в ближайшее полицейское отделение. Оттуда ее направили в Иерусалим, на интенсивное следствие, и несколько недель держали под арестом. Убедившись, что все ее требования увидеть своего маленького сына остаются без ответа, она объявила голодовку и держала ее так упорно, что тюремщики вынуждены были перевести ее в больницу женской тюрьмы в Бейт-Лехеме. Ее привезли туда совершенно измoждeннoй, в критическом состоянии, и на следующий день раввин Арье Левин, единственный человек, которого Шуламит всегда слушалась, убедил ее прекратить голодовку. Он очень деликатно объяснил ей, что она должна это сделать ради ребенка и ради меня, и в конце концов она с ним согласилась. Тем временем я бежал из Симбала, прибыл в Джибути, и там в одной из газет обнаружил известие, которое привело меня в ужас: опасная террористка Шуламит Езерницкая арестована. В это время у нас не было налажено никакого контакта. Потом выяснилось, что ее перевели из Бейт-Лехема в тюрьму Акко и освободили оттуда только в последние дни британского мандата в начале мая 1948 года. Она забрала Яира у наших людей, которые на время ее заключения взяли его к себе, и мы вновь все трое соединились в конце мая, когда уже существовало независимое Государство Израиль. В 1949 году у нас родилась дочь Гилада.
Отрывок из книги Ицхака Шамира "Подводя итоги"